День револьвера - Страница 67

Внешне я остался спокоен. Однако мысль о магической ловушке или хотя бы медвежьем капкане за спиной прочно утвердилась в списке моих Самых Больших Желаний.

— Да, Венга, большое человеческое спасибо, что решила сказать об этом. А можно заодно узнать, что именно ты делаешь?

— Лошади начали беспокоиться. Проверила охранный контур. Все в порядке.

Чтобы не светиться в темноте, Венга повязала голову черным платком, став при этом очень похожей на юнгу с пиратской шхуны. Одолженный у Лиссы жилет и прицепленные поверх к него к плечам кобуры — Толстяк выполнил свое обещание, соорудив из уздечки Барана хитроумную подвесную систему, — лишь усиливали это впечатление. Явись девушка в этом наряде в какой-нибудь банк, ей бы и говорить ничего не понадобилось — все содержимое сейфа мигом перекочевало к ногам вампирки, а персонал и посетители сами бы складировались у дальней стены в аккуратно провязанный штабель.

— Замечательно, — процедил я. — А теперь, пожалуйста, иди спать. Завтра нам рано вставать, долго идти, быть при этом начеку… короче, иди, выспись хорошенько.

— Ночью я плохо сплю.

— Сочувствую, — буркнул я. — Толстяк, у тебя случайно нет какой-нибудь сонной травки?

— При себе нет, — задумчиво сказал гоблин, — но я тут видел неподалеку один кактус…

— Мы могли бы идти ночью.

— Не могли бы, потому что… — устало начал я и осекся, неожиданно поняв, что реально серьезных возражений у меня попросту нет. В самом деле — мы уже почти миновали Пограничье, в собственно же Запретных Землях ночная живность и нежить куда менее опасна, чем сородичи Толстяка.

— Еще один дневной переход, — сказал я. — А дальше будем двигаться по ночам.

Вампирка кивнула, сделала шаг назад и растворилась в темноте.

— Видишь, эй-парень? Девчонка далеко пойдет.

— Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать её в этот дальний поход прямо сейчас, зеленый. Причем снабдив её проводником.

— Хорошая мысль, эй-парень, мне нравится. Спорим, я с ней доберусь до нужной горы и обчищу её прежде, чем вы полдороги проползете?

— Ты сегодня уже спорил со мной, Толстяк, — напомнил я, — забыл, чем кончилось?

— Помню, ы-ы-ы, поэтому и хочу отыграться.

— А я — не хочу, и вообще мы говорили не об этом.

— Мы трепались насчет неправильности нашей компании, — сказал гоблин. — Так вот, мое правильное мнение на этот счет: у нас тут сложилась отличная компашка, как раз в стиле твоих любимых книжонок. Я — вор…

— …грабитель, пьяница и трепло.

— …а ты, эй-парень, вполне сойдешь за монаха.

— Какого че… почему?

— Сдается мне, ты у нас все-таки девственник.

— Да с чего ты взял?!

— С того как ты жмешься, — фыркнул гобл. — И косишься исподтишка на девок. Другой бы уже в первую ночь полез кувыркаться с ушастой. Этой ночью у нас целых две цыпочки — а ты пристроился по мою сторону костра. Ы-ы, — с наигранным беспокойством спохватился Толстяк, — а ты, случаем, не из этих?!

— Во-первых, — медленно закипая, процедил я, — это ты расположился по мою сторону костра! Во-вторых, одна из этих, как ты выразился, «цыпочек» — оборотень, а вторая — вампир.

— И что с того? — удивился гоблин. — Все нужное у них имеется. По этой части даже троллихи ничем не выделяются. — Толстяк закатил глаза и, причмокнув, добавил: — Ну, кроме размеров.

Глава 11

— У нас в племени есть один гоблин, Ымыр Вбей-с-копыт, вот он эти кактусы страсть как обожает, — сказал Толстяк. — Сидящим клянусь, так и есть! Все началось с того, что дюжина свиномордых из Красных Пяток загнала его на вершину горы. Тропа наверх была одна и простреливалась просто шикарно, так что свинтусы решили взять его измором. Ну и вот. Вода-то у него имелась, верней, у него была заговоренная тыковка — полпинты в день, пусть и дрянной воды, но прожить можно, а со жратвой вышел затык. Вершина была голая, как макушка церковника, не считая этого самого кактуса, который торчал посреди на манер прыща. А Ымыр, как назло, еще и без ножа в тот раз оказался — позабыл его промеж ребер одной скотины. Пришлось все делать голыми руками. Как он сам говорит: обкололся с ног до головы — будто дикобразиху пытался поиметь — но в итоге все ж таки сожрал и даже понравилось. Я тоже пробовал — на вкус довольно ничего, если бы не эти проклятые колючки…

— Верю безоговорочно и каждому слову, — произнес я. — Жрать кактус — занятие вполне соответствующее моему представлению о гоблинах.

— Гы-ы, видел бы ты хоть раз баланду, что варят для строителей железной дороги. Я уже почти собрался к ним наниматься, но почуял запах… ы-ы-ы, за решеткой у Билли Шарго и то пайка в сто раз съедобнее. А еще бывают…

— Готово! — объявила китаянка. — Давайте миски.

Что именно уже полчаса булькало у нас в котелке — я не знал. Из глубины синего, как хорошая гномья краска, варева изредка всплывали одинокие фасолины и еще что-то, похожее то ли на очень разваренное мясо, то ли клубок тонких макарон. Запах же от котелка шел острый — и совершенно мне незнакомый.

— …заговоренные солдатские пайки, — продолжил гобл. — Ну это, с одноразовыми заклинаниями трансформации — открываешь пакет, засыпаешь землю или песок, закрываешь, встряхиваешь, открываешь и жрешь! Нам однажды достался полный фургон этой дряни. Так вот — песок явно вкуснее, и уж точно после него не прихватывает пузо на три дня кряду.

— Зеленый, — вздохнул я, — поверь, я догадываюсь, что в мире существует огромное, просто неимоверное количество дерьма, вкус которого уступает этой колючей пакости. Я даже готов согласиться, что некоторые виды этого дерьма едят и люди тоже. Но прошу тебя, не надо рассказывать: кто, как именно и прочие малоаппетитные подробности. А иначе на следующем же привале кто-то будет жрать кактус. Нечищеный.